Неандертальский томагавк в астроархеологии - Страница 36

— Но, — заметил Арто, — на тебя запросто могла влиять приспособленность твоих генов именно к тундровым условиям. Это объективно, разве нет?

— Стоп-стоп-стоп! — вмешалась Укли, — никто не доказал, что генетической памяти нет!

— В методологии науке, — сообщил Ван, — принято доказывать не отсутствие, а наличие феномена. Отсутствие предполагается априори, если не доказано наличие.

— Вот неправда! — возмутилась она, — Любая новая научная гипотеза генерирует поле виртуальных феноменов, и для опровержения гипотезы надо доказать, что их нет! Ну, попробуй, поспорь! У меня дипломная работа по кибернетической эпистемологии. И вообще, я поеду вот сюда и сама проверю на счет генетической памяти!

С этими словами, бортинженер прокрутила виртуальный глобус и ткнула пальцем в Индийский океан, южнее Индостана, в район Архипелагов Мальдивы и Чагос, где на маркере точки значилось: «Полуподводный континент Лемурия. Башня Акаши».

— Вот!

— Это реконструкция мифа, — заметил Арто, — Исторически Лемурия не существовало.

— Ну, и что? Я-то существую исторически. И я лемурийка.

— Э… мм… Если ты скажешь, что миф тоже может создавать генетическую память…

— …То что?

— То ничего, — шкипер легонько хлопнул ее по спине. — Я не буду с тобой спорить. Ты эксперт по эпистемологии, и вывернешь мне мозги. На такой риск я пойти не могу.

— Сполз, — констатировала она.

— Ага, — согласился шкипер, и крутанул глобус дальше, — Э! Глобальная космическая экспозиция «Байконур». Казахская степь. Ты думаешь, там интересно?

— Абсолютно точно, — ответила Укли.

— А мне говорили, — сообщил Нокс, — что эта экспозиция, в общем, сделана для людей, которые по роду своей деятельности сами не бывают в космосе.

— Да, — Укли утвердительно кивнула, — примерно на девяносто процентов это так. А на остальные десять это как раз для профи по космосу. Там полная подборка технической истории космоса, там обновляемая галерея внеземной архитектуры и выращиваемых псевдобиороботов, и, кстати, обновляемый парк внеземной жизни. Парк не особенно репрезентативный, там только то, что может существовать при земной гравитации.

— Архитектуры это ограничение тоже касается, — заметил Нокс, — большая часть нашей внеземной архитектуры приспособлена к гравитации треть G и ниже.

— Земная архитектура вот, — сказал Ван, и ткнул пальцем в остров у побережья Китая с маркером «Гектамегаполис Тянцзян, население 137 миллионов чел».

— Я не понимаю этой темы, — призналась Укли, — и хочу посмотреть на Танцзян своими глазами. Мой инженерный мозг отказывается верить в то, что при плотности 15 тысяч человек на квадратный километр в этом городе не тесно.

— Просто, город многоярусный, — ответил навигатор, — если хочешь представить это по инженерному, то возьми двадцать ярусов Танцзяна, мысленно выложи их все на одну плоскость. Получится не 10 тысяч квадратных километров, а 200 тысяч, и плотность, соответственно, 750 человек на квадрат-кило. Не так уж много.

— По-моему, все равно много, — сказала она, — я привыкла жить там, где мало людей.

Арто щелкнул по значку медиа-файла и, оценив увиденное, объявил:

— Я подумал, и решил тоже включить Танцзян в свой отпускной круиз. Я не сторонник густонаселенных территорий, но 20 ярусов прозрачных площадей и улиц, это круто.

— Если говорить про крутизну… — бортинженер снова крутанула глобус, — то нет ничего круче моста через Анды. Вот эта штука. От Манауса на Амазонии до Тихого океана. Я обалдеваю! Пять километров в высоту и полторы тысячи километров в длину!

— Это не мост, — заметил Ван, — это, объективно говоря, арочный фуникулер с вагонами-дирижаблями. Мост таких габаритов невозможно построить даже теоретически.

— Не важно, — Укли махнула рукой, — главное, это выглядит как мост!

— Так… — Арто покрутил ладонью над головой, — Ура! Я нашел, чего у тебя нет!

— Интересная формулировка, — прокомментировал Нокс.

— Четкая формулировка, — сказал шкипер, — смотрите, люди! Укли забыла про главную достопримечательность Земли: гипер-кулинарный фестиваль на Балеарских островах!

— Ну, ты сказал, — удивилась она, — что может быть такого особенного в жратве?

— В жратве ничего, — ответил он, — но кулинария, это далеко не жратва. Разница, как… Минутку, я придумаю… Вот! Как между купанием в океане и в 5-метровым бассейне.

— Все равно непонятно, — сказала Укли.

— Попробуешь — поймешь. А, почему из резерватов ты выбрала Джорджию в Америке?

— Элементарно: потому, что это самый знаменитый резерват.

— Да, — шкипер кивнул, — но это самый неинтересный из резерватов.

— Посмотри лучше Швейцарию в Европе, — добавил Нокс, — там настоящие индики, а Джорджия, фактически, фольклорная зона, там все компоненты индустриальной эры совершенно ненатуральные. Подделка, адаптированная для туристов.

— Ты и в индустриальной эре разбираешься? — удивилась бортинженер.

— Немного разбираюсь, — матрос-универсал кивнул, — я ведь играл в ролевые игры, и индустриальная эра там фигурировала. Так вот, в Джорджии множество анахронизмов. Вожди индиков, одетые в куртки с двумя хвостами и высокие цилиндрические шляпы, ездят по асфальтовым трассам на колесных машинах с поршневым движком, и меняют товары на металлические монеты. Это полная лажа. В эру таких курток и шляп вожди индиков ездили на машине с лошадью вместо движка, по каменным трассам, и меняли товары на бумажные купюры. В эру поршневых движков и асфальта, не пользовались такими шляпами, а товары меняли на цифры денег с банковского счета.